Нас всех по одежке встретят.
Судьбы шаловливой трюк:
Мы гости на этом свете.
Каждому гостю - свой крюк.

                                                 5.6.91

I

Поезд вползает в рукав вокзала
Зелёным щупальцем спрута грусти,
И, по сигналу, из чрева зала,
Ему выдавливается закуска
Слегка подавленная стремленьем
Быстрей проститься, расцеловаться,
Принять дежурные заверенья,
И, наконец уже, оказаться
Вне всяких связей и обязательств,
Наедине с колыбельным соло
Колёс, на влажной матрасной вате,
В пути, в вагоне, в себе...

              II

В вагоне, в агонии приглушённой
Отсутствием точек над "i",
Коробится разум: "Ушёл ты, ушёл ты!
Ушёл... от ушедшей любви".

В горячке, в агонии, в родовых схватках
Дрожит непривычная мысль:
"Свобода, сво-бо-да, СВОБОДА! Как сладко!
Как горько... что... вот... разошлись..."

Табак, лязглый тамбур, промёрзлые стёкла,
Попутчики в пьяных трико.
"Что нынче? Что завтра?" Что было - поблёкло,
К тому же, уже далеко.

Плацкартное утро цедит по стаканам
Горячую чайную ржу.
"Что будет?" В башке - чехарда новых планов.
"Итак! Где же я выхожу?"

                              28.01.94

В марганцовке заката полощется взгляд
Намозоленный петлями улиц.
Кровли старого города дряхло ворчат,
Век уходит сутулясь.
Перегретый пар из твоих реторт
Вырывается в окна, в двери,
На изъеденный молью минут простор,
Где никто тебе не поверит.

Не сумев рассмотреть ни черты
На набросках художника судеб,
Не сумев угадать, что же будет,
Усмирив и отбросив мечты
О любых человеческих чувствах,
Не способных увлечь ни на час
Твою серую душу, дивясь,
Почему же тогда тебе грустно,
Отчего влага застит глаза,
Устремлённые в переплетенье
Линий, нитей, путей, превращений,
Где ты не осознал ни аза,
Утомившись ты смотришь назад.
Но и там не находишь разгадки
Остановке теченья часов.
Ты в отчаяньи срываешь засов
И с того, за что взятки не гладки,
Но и эти штрихи - поперёк.
И не выстроить стройной картины:
Нечто вроде густой паутины.
Ты же в ней не паук - мотылёк.

                           05.06.95.

Над людной площадью, готовой расступиться,
Я балансирую на лезвии каната,
Уравновесив пустоту звезды остывшей,
Звезды упавшей ледяною пустотой.
Я знаю - снизу я похож на птицу,
Уставшую от долгого полёта
И севшую на оголённый провод.
Отличье только в том, что я живой.
Поэтому я разогну колени,
И встану в рост над площадью следящей,
Пересеку пространство по канату
Вослед за светом будущей звезды.
                                                               22.04.96.

НА СМЕРТЬ ОДНОГО ПОЭТА

Имяреки тебе - потому что не станет за труд
Что-нибудь посвятить - под конец января понапишут
Сотни выспренных строф, а вдобавок ещё и споют,
Чем тебя перед шагом туда, где, по-твоему, херово, потешат.

Что ж. Потешься. Боюсь мне сейчас не до строгости рифм.
Ну да пусть их: - тебе, словоложцу, всяк видится лохом.
И к тому же прощаюсь-то я не с тобой, извини,
А с минувшей, магнитной и машинописной эпохой.

Декаданс диссидентства декады шестой и седьмой
Века, меченого буквой "ха" ( для надёжности - дважды ),
Замаячил, когда за твоей неудобной спиной
С облегченьем захлопнули плотную пасть фюзеляжа.

Срамота не зияет. Она выползает из дыр
Плохо сшитого мира и тех, из которых бы детям...
Но, когда в неё целишь плевком, и зенит, и надир
Зло шипят, упреждая демарш обнаглевших поэтик.

Ты - предатель страницам украденных ловко светил,
Воздвигая себя, окрылил нашу пешую жажду...
Дал, как драхму - эпоху, и сдачи не взял, и поплыл
К островам неизвестно каким. Да теперь и не важно.

                                                   01-05.96.

Строчкой выше должно было быть посвященье,
Но предмет разговора таков, что, увы,
Даже первые буквы у круга общенья
Превратятся в предмет для ехидной молвы.

N латинская тоже поможет едва ли -
Адресат догадается, грянет скандал,
Что, де, ставлю на карты, которых не сдали,
Как я смог, как посмел, провокатор, нахал!

А не будет скандала - другие напасти
Не заставят себя дожидаться: придёт,
Бросит в угол манатки. Приехали. Здрасьте!
Совершив из дам в дамки решительный ход.

Или хуже того: вдруг субъект непричастный
Возомнит будто N - это именно он.
Далеко ль до дуэли! И, значит, опасно
Посвящать, не назвав настоящих имён.

А конкретность лишает поэзию смысла.
Плюс - желанья мои для других - суета.
Пусть одна только дата, безликие числа,
Указует кому, почему и когда.

                                                                06.08.96

НЕВСКИЕ  ТЕРЦИНЫ

Граждане пассажиры, в связи с резко ухудшившимися
погодными  условиями наш авиалайнер произведет
вынужденную посадку в ближайшем аэропорту.
--------
Суета не обманет наметанный глаз,
Изучающий лица в потоке.
Нищета? Наводнение? Другая напасть?
Или снова джихад на востоке?
Нет, не то. Не ищи необычных причин
Поглощая газетные строки:
Как отвергнутый муж и больной исполин,
Обессиленный пренебреженьем,
Отставной стольный град, ссыльный  Номер Один
На обочине лег без движенья.
Он бы поднял страну, кабы встал в полный столп,
Развернулся косою саженью...
Но охотничья птица - двуглавый орел -
Промышляет не так, как пернатый:
Сняв корону, сменив убежденья и  пол,
Щель подставив под зелень и злато.
А когда прилетает - уносит в когтях
Что получше с собою в палаты
К жадной бабе, сидящей, как будто в гостях,
Во весь вес на стране, как на сене.
Рот в кровавой помаде, все руки - в перстнях,
И базука лежит на коленях...
Дальнобойная: надо - и на Сахалин
Захерачит бразды управленья.
А уж этот гигант из Петровских былин
Недалече. И, в общем, не русский.
Жесточайший, доселе невиданный сплин
Вмял буяна в опальное русло,
В колыбель, под окно, на чухонский сквозняк,
Дабы стать по преданию пусту
Граду этому. Но не пустеет никак.
Только трусы садятся в ЭР-200.
Все бы было честней: хоть Нью-Йорк, хоть кабак...
Ну да что они знают о чести?
Ой, да что они видели там, на холмах:
Мавзолей, храм в бассейне и "Вести".
А вот я здесь такое увидел на днях,
Что глазам было верить непросто:
Перед Стрелкой, по центру, всю воду подняв,
Он стоял, выше ангела ростом.
Город спал в предрассветном тумане,
Опоясанный Троицким мостом,
С Петропавловским фортом в кармане.
                                                                                    22.10.96

Взяв под уздцы движения души,
Лелея совесть, как мозоль больную,
Считая жадно жалкие гроши
И дорожа натершей шею сбруей
Идем-бредем по кругу вдоль стены,
Создав по признакам первичным пары,
Страшась то искушенья Сатаны,
То божьей кары...