/Спустя два месяца вновь пишу ему/

Она придёт рано утром (из нас двоих: ты - ждёшь; я - знаю как всё будет).
Нервно курить у подъезда как я не станет, сразу зайдёт и разбудит.
Сядет на край дивана, пригладит твои волосы, к плечу твоему прильнёт.
Заплачет, скажет, что без тебя очень плохо, и если что - меня убьёт.
У неё будет взгляд тигрицы, но болезненный вид (выкидыш - страшное дело).
Ты сжалишься и не сможешь не обнять это бледно - худое тело.
Вы пойдёте гулять по набережной, будете смеяться, целоваться, встречать рассвет.
Вы будете делать, что душе угодно, будто меня и на свете нет.
Потом позвоню я: "Доброе утро, милый! Как ты? Может сегодня зайду...".
Ты ответишь: "Доброе. Приходи. Только встал. Иду готовить еду."
Она будет настолько измучена, что 2 метра в секунду смогли бы её сдуть.
Ты обнимешь за плечи, чтоб не уходила и прошепчешь "ещё чуть-чуть".

Через неделю я всё узнаю; от друзей, от врагов, но, естественно, не от тебя.
По телефону с тобой говорить буду железо - бетонно, только подушку истеребя.
Закончу последний разговор, пойду выпью валерьянки таблеточек пять.
(Это, конечно, передоза, но так я смогу в 2 ночи заснуть и немного поспать).

Ты вновь будешь дарить ей розы, врать, что любишь и жить без неё не можешь.
Она будет устраивать псих - концерты, бросать трубки - всё, что ты захочешь.
Быть может, позвонишь как ни в чём не бывало. По старой-то дружбе можно.
А я лишь смогу как уставший сигнал давать показатели "истина - ложно"...