узкие улочки переплетены в причудливом узоре. Они подчинены какой-то логике, но искать ее не следует, иначе очарование города пропадет. растает в воздухе, оставив привкус горечи и запах пожухлых листьев. по этим улицам нужно бродить одному. не думайте заблудиться в нем. это удавалось единицам. тем, кто добровольно решил оставить свою реальную жизнь и полностью поселиться в своем вымышленном мире.. в своих фантазиях.. в своих воспоминаниях. вы же, нагулявшись вдоволь, насладившись воспоминаниями о несбывшемся и таком желанном, легко вернетесь домой, открыв любую, первую попавшуюся дверь. любая дверь в реальном и этом мире - дверь в другой мир. открывая дверь, мы оказываемся в другом мире. Мир нашего дома отделяют от мира улицы несколько дверей. И чтобы попасть в мир улицы вам необходимо пройти через несколько других миров. Мир прихожей, далее через мир подъезда очутиться в мире лифта. Из него снова оказаться в мире подъезда и уже потом, вы попадаете в мир улицы. Путешествовать по мирам легко. Двери - главные проводники. Ну и конечно свобода вашего разума и сердца..
Неспешно гуляя по улицам своего города и улыбаясь чему-то, я ловлю себя на том, что уже принял решение, что мой город, ни что иное, как пересечение огромного количества миров. и с этой мыслью я берусь за натертую до блеска временем и чужими руками ручку двери. странно, сколько рук эта ручка знает, сколько тепла чужих тел и душ она впитала. открываю дверь и оказываюсь в маленькой кофейне. выбираю столик в глубине зала и сажусь лицом к окну. кладу руки на стол и чувствую тепло дерева. за время своего существования этот стол видел столько чашек кофе, сколько мы никогда не сможем выпить за свою жизнь. вещи знают намного больше людей. им не остается ничего, кроме того, чтобы помнить. это я ношусь по мирам, встречая на пути бесчисленное количество людей, вещей.. а этот стол стоит тут и ему ничего не остается, как наблюдать и помнить. и я знаю, что если я захочу, то вещи мне расскажут много интересного. отполированная поверхность стола с выбоинами, пятнами впитавшегося кофе, выцарапанными словами и жвачкой, со следами чьих-то зубов, приклеенная под крышкой стола. нет, не сейчас. сейчас я хочу, чтобы этот стол запомнил меня и потом рассказал кому-нибудь обо мне. справа от меня на столе уже лежит меню. когда оно тут появилось я не знаю и знать не хочу. не открывая меню, думаю о том, что я не люблю кофе, но именно сейчас хочу его. но не маленькую чашечку с ручкой, под которую не пролезает палец, а большую кружку свежемолотого сваренного кофе. смотрю в окно и думаю о запахе кофе и горечи его вкуса. часто этот вкус можно почувствовать при расставании. горечь потери.. и только потом (как после глотка кофе, спустя некоторое время чувствуешь прелесть вкуса кофе),  чувствуешь прелесть этого расставания. а прелесть расставания, конечно же в том, что оно(расставание) дает тебе возможность почувствовать восхитительный вкус новой встречи.
Смотрю в окно и улыбаюсь. Вместо меню на столе уже стоит дымящаяся чашка кофе. Я очень хочу, чтобы сейчас тихо скрипнула дверь сбоку от меня и сюда зашел/зашла ТЫ. Я хочу угостить тебя кофе. хочу разделить с тобой его горечь, а потом почувствовать тот самый восхитительный вкус.. вкус новой встречи. но пока тебя нет. и я, продолжая улыбаться, беру в ладони кружку и захлебываюсь в аромате свежего кофе.
Спустя полчаса я выхожу через туже дверь, благодарный этому миру, который мне подарил встречу с горьким вкусом кофе и восхитительным вкусом ожидания новой встречи. да. я знаю, что рано или поздно мы встретимся. просто сейчас кому-то из нас это еще не необходимо. я еще проведу тебя по улочкам своего мира. и еще)) я знаю, что ты обязательно покажешь еще не известные мне повороты в моем городе. ты покажешь мне новую маленькую и уютную кофейню, в которой мы будем пить кофе и наслаждаться восхитительным вкусом нашей встречи.
но мы всегда будем помнить о горечи разлуки.. ибо знаем, что новая встреча с одним человеком бывает только раз..

Серое высокое здание посередине города. Устремленное ввысь. Можно подумать, что оно тянется к свету. Может и так. но внутри сумрак, прохлада и горькая вяжущая обида. Не конкретная обида на что-то  или кого-то. А такая незатейливая вселенская обида. Давящая. Двери массивные, тяжелые, чтобы случайный прохожий ненароком не зашел. Туда ходят целенаправленно, гонимые страхами, наваляваясь всем телом на дверь, со скрипом приоткрывающуюся, и проскальзывают внутрь. Закрывается дверь легко и плавно, словно ничего не весит. И только тяжелый удар говорит о ее весе. И вот замираешь, привалившись спиной к двери, такой холодной, что сердце сжимается в комочек и слышишь как издалека летит музыка. Она еще далеко, но ты слышишь ее тяжесть, ее вес. И когда она опускается из-под самой крыши и падает на тебя, ты даже не сопротивляешься. Орган. Голос Богов. Громогласный, раскатистый. Он тяжело плывет в воздухе, врезается в стены, проминая их и отражается. Его голоса не умирают сразу, перекатываются, отражаются и сталкиваются. Его голоса будят в тебе в тебе тревогу, а потом отчаяние, и на смену им ужасную, убивающую твою сущность обреченность. Ты закрываешь глаза и бросаешься в его волны, как в воды океана.

А на улице человек стоит и смотрит, как стены серого высокого здания вздуваются под давлением чего-то изнутри. И там, в этих фантасмагоричных вздутиях, на мгновенье мелькают образы. Потом все утихает. И в тот миг, когда казалось бы все закончилось, центральная стена вздувается и на всю ее величину прорисовывается лицо искаженое болью и отчаянием. Стену рвут губы и ужасные стоны тысячи труб вырываются в небо. А потом все исчезает и человек уже не уверен, а было ли это все.

Позже, намного позже, дверь приоткроется и из нее выйдет человек. Он незаметно расстворится в сумраке опускающегося вечера, оставляя глубокие следы в земле от тяжести звука органа.

Косой мелкий дождь почти не чувствовался, но если посмотреть на зеленые листья деревьев, то на их фоне просматривались паутинки тонких нитей дождя. Он медленно шел к дому с остроконечной крышей и с круглым окошком под самой крышей. Он знал, что там его всегда ждут. Маленький одинокий луч света пересекает чердак от стены к стене и думает о нем. Чем ближе он подходил к дому, тем меньше становился дождь. Его ботинки раскидывали в стороны мелкие фонтаны брызг. Капельки воды соскальзывали с ботинок и растворялись в лужицах. При всем желании их уже было не отличить. Его мокрые волосы прилипли ко лбу, и маленькие струйки воды стекали с них по лицу. На горизонте показался просвет в тучах. Он стер ладонью воду с лица и пригладил волосы назад. Струи холодной воды стекли по шее за шиворот и скользнули по спине. Его передернуло от холода, но первые теплые лучи солнца уже скользили по городу. И он улыбнулся. Лучи выигрывали битву у серых клочьев туч, тут и там разрывая их и устремляясь к земле, многократно отражаясь в цветных витражах домов.
Когда Он открывал дверь в тот дом, последняя капля дождя упала на город. Она ударилась о лист дерева и скользнула с него на мостовую. В ней отразился весь город, вся зелень деревьев, все мокрые камни мостовых, все дома и яркий, слепящий луч солнца.
Когда Он поднимался по лесенке к двери чердака, лучи солнца разрывали последние остатки туч. Они настигали их повсюду. Лучи нанизывали на себя по несколько туч, как мясо в субботний пикник нанизывают на шампур.
Когда Он открыл дверь и шагнул в пыльный чердак, небо было абсолютно чистым и голубым.
Луч ждал его. Он ждал его, ведь он собирался задать ему главный вопрос, мучивший его. Но его ждало разочарование – привычного запаха он не почувствовал. От Него пахло иначе. Запах был более тяжелым и горьким.

- Привет, - Он улыбнулся лучу, и лучу на миг показалось, что в воздухе опять завитал запах мяты.
- Здравствуйте, - не скрывая радости, сказал луч. - Знаете, я ждал вас, чтобы задать вопрос.
- Знаю, но сейчас ты растерян, - лукаво глядя на луч, сказал Он.
- Чем от вас пахнет? – спросил луч.
- Это кофе.
- Я не понимаю его прелести, - расстроился луч.
- Я тоже, - улыбаясь, ответил Он.
- Тогда зачем вы его пьете? - Удивился луч, - Ведь запах мяты так очарователен.
- К сожалению, не всегда в жизни мы делаем только то, что нам приятно. Иногда мы вынуждены делать неприятные нам вещи, которые необходимо сделать в силу ряда обстоятельств.
- Вам грустно? - вдруг почувствовал луч.
- Да, но это скоро пройдет. Как только я прогуляюсь по улочкам этого города, повстречаю несколько знакомых призраков и попью с ними чая или кофе, это темное пятно исчезнет, и ты больше не сможешь почувствовать мою грусть.
- Но она останется? - спросил луч.
- Ты очень умный луч, я еще не встречал таких сообразительных лучей. - Снова улыбнулся он. - Да, она останется, просто более яркие чувства на время скроют ее, но она останется, чтобы в один из дождливых дней составить мне компанию.
-Грустно, вздохнул луч. Вы улыбаетесь, но вам грустно. Я не могу этого понять, так же, как не могу понять, как вы пьете кофе, который вам неприятен.
-Я улыбаюсь, потому что мне приятно с тобой разговаривать и потому что я знаю, что грусть это такое же чувство, как и радость, и боль, и обида, и любовь. Эти чувства всегда с нами, просто каждое из них какое-то время более яркое, чем другие. Всю жизнь они со мной и я не буду расстраиваться, что на смену радости пришла грусть, но и тут есть минус. Я уже не так сильно радуюсь, когда после печали приходит радость, потому что знаю, что однажды мне придется ее проводить, чтобы побыть с грустью.
-Это все так сложно, - вздохнул луч. - И тяжело.
-Ну, не так все плохо. Ведь если что-то человека не устраивает по-настоящему, то он это меняет.
-А вы счастливы? - вдруг спросил луч.
-А сам-то ты как думаешь? После всего мной рассказанного.
Луч задумался на некоторое время, а он подошел к окошку и молча смотрел на город. Луч неумело скользнул ему на плечо, он уже знал ответ, но ему нетерпелось услышать подтверждение. Он чувствовал это возбуждение луча, но не торопился обращаться к нему, давая возможность лучу пожить чувствами. Ведь столько времени он проводит на чердаке один, созерцая хороводы пылинок, от редко заходящего к нему в гости ветерка. Как бы ему не хотелось, но он уже чувствовал, что город ждет его, а самое главное, он уже сам хотел окунуться в город. Он посмотрел на луч, ерзающий на его плече.
-Ну что скажешь?
-Вы счастливы, - заявил довольный луч. - Ваше счастье, так же как и печаль, и радость, и любовь, всегда с вами, но не всегда оно ярче других ваших чувств, луч замер в ожидании ответа.
-Умница, ты внимательно меня слушал и услышал самое важное.
Луч даже засветился от удовольствия.
-За это, я тебе кое-что оставлю. В принципе я и так бы это оставил тебе, но сейчас ты просто заслужил это.
Луч замер, он никогда бы и не подумал о том, что Он вспоминает про него, и уж тем более о том, что Он ему что-то принесет. Тем временем, Он аккуратно достал из кармана бумажный кулек. Комнату наполнил чудесный аромат. Неужели.. луч не мог поверить. А Он развернул кулек и на листе бумаги изумрудно засветились маленькие листки свежей мяты. Он положил листочки на пол. Луч скользнул на них, и изумрудный свет засиял на стенах чердака. Луч не заметил, как Он потихоньку вышел с чердака и нырнул в зеленые реки садов города. Он шел по ковру сочной зеленой травы и думал о словах, которые он сегодня сказал лучу. А верил ли он сам в них? Он обернулся назад, посмотрел на круглое окошко под самой крышей. Из которого лился мягкий изумрудный свет, поднял руку и вдохнул еще оставшийся на кончиках пальцев запах мяты. Да, Он верил каждому своему сказанному слову.

Отредактировано Босоножка (2008-12-29 10:22:27)

Да я, сопстно, мимо проходил = ))

Привет. Интересный у тебя смайлик в подписи ;- )

Отредактировано Босоножка (2008-12-30 10:03:01)

Перекресток Судеб

Недалеко от центральной площади города, если идти по улице Детских Снов, есть небольшой перекресток. С виду перекресток как перекресток. Две небольшие улочки (улочка Долгого Ожидания и улочка Длинного Пути) образуют его. Это перекресток Судеб. Здесь никогда не бывает оживленно. Сюда люди приходят редко. Большинство людей стараются прийти сюда вовремя для того, чтобы встретить именно свою Судьбу и не возвращаться больше на этот перекресток. Считается, что жизнь удалась, если ты лишь однажды побывал тут, и больше у тебя не было причин сюда возвращаться.
На углу стоит небольшое кафе. И хозяин этого кафе единственный человек, который провел всю свою жизнь на этом перекрестке. Для удобства, чтобы не отрываться от кафе, он оборудовал дальнее помещение под спальню. Но, если честно, я не разу не видел, как он спит. Когда бы я сюда не заходил, кафе всегда открыто, днем, вечером, ночью, рано утром. Не уверен, что его дело прибыльное, тут скорее другая мотивация. Но в этом городе все не так, как в обычных городах. Да и за кофе со свежими булочками владелец кафе никогда не берет денег. Заходя сюда, никогда не знаешь, что он потребует в уплату за ароматный свежее сваренный кофе и круасан. С меня он однажды потребовал назвать ему три самых ярких события того лета, когда мне исполнилось 8 лет. Сначала я разозлился на него, потому что вспоминал часа 2 и в итоге опоздал на встречу. Но потом, когда я вспомнил, я был безмерно ему благодарен. Эти три события, о которых я давно уже забыл, теплом растеклись по моей памяти, и весь день я был доволен. А владелец кафе, после того, как принял от меня оплату, видимо прочитал все это на моем лице, недовольно нахмурил брови и пробурчал что "вот ведь люди пошли, два часа оплаты ждать заставил". Но клянусь Вам, когда он отворачивался, я видел довольную улыбку на его лице. А в другой раз он потребовал у меня за маленький ароматный чайничек со свежим чаем мой брелок с ключей, пластиковую черную кошечку. И как я не сопротивлялся, я все же отдал ему его. А спустя две недели я видел как на скамеечке возле одного из домов города, тот, что на улице Старых Мостов, сидела маленькая девочка и играла с моим брелком. На скамейке лежало еще пять разных брелков в виде кошек.
Сегодня я снова шел к нему. Не то, чтобы мне хотелось посидеть посмотреть на танец чаинок в стакане или почувствовать запах кофе. Да и есть я не хотел. Хотя я бы не отказался от всего этого, но мне просто не хотелось быть одному. Не важно, что владелец неразговорчив и всегда возится за стойкой, главное, что я буду не один. Рядом будет человек. Хотя я не уверен, что владелец лавки человек в привычном понимании этого слова. В этом городе все необычное. Я даже не уверен, что сам являюсь человеком. По крайней мере, в обычном понимании этого слова. Иногда мне кажется, что я лишь чья-то мечта или воспоминание, или еще что-то, что соткано не из привычной материи, а из материи эмоций и чувств.
Я открываю дверь кафе, готовлю себя к этому и говорю, что на этот раз не вздрогну и, как всегда, вздрагиваю от звука колокольчика. Вот ведь какая интересная штука, сколько раз я уже сюда прихожу и каждый раз вздрагиваю от этого звука. Висит себе маленький такой металлический колокольчик к потолку подвешенный и как кто-то открывает дверь, она его задевает. По всему помещению тут же расходится тихий звон, а потом он неожиданно и резко бьет тебя в грудь, проносится через слои кожи, мышц, сухожилий и мяса и впивается в сердце. Неприятное ощущение, но оно длится всего лишь миг. Хозяин каждый раз улыбается, ему приносит удовольствие та гамма чувств, которая в этот момент на лице у нового посетителя. Я киваю ему и иду к своему любимому столику в углу у окна. Хозяин кивает мне в ответ и возвращается к своему любимому занятию - протирки чашек. Хотя все чашки уже давно чисты, как искусственный снег. Пару слов о моем любимом столике. Очень удобный столик. В окно просматривается весь Перекресток Судеб, а меня, если я откинусь спиной к стене, с улицы не видно. Очень уютный, темный уголок в кафе. Единственный стол, где стоят не стулья со спинками, а обычные табуретки. Иногда я думаю, что хозяин кафе их поставил сюда специально, чтобы: а) я мог прислониться спиной к деревянной стене и почувствовать ее тепло; б) чтобы я мог раскачиваться на двух ногах табуретки и то прятаться в тени угла, то возвращаться в свет, падающий из окна.
На столе меня уже ждет меню. Каждый раз, когда я сюда прихожу, на моем столе уже лежит меню. Хотя заглядывал я в него всего один раз, когда зашел сюда впервые. Когда я его открыл, в нем лежало несколько фантиков от конфет, сухой прошлогодний (хотя ему могло быть и двадцать лет) дубовый лист и записка на старом пожелтевшем листке бумаги. Прочитать я ее не успел, так как ко мне уже подбежал хозяин, выхватил из рук меню и забурчал что-то о том, что наконец-то он нашел "этот чертов рецепт от ночного скрежета зубов". А когда меню исчезло в складках его одежды, он спросил:
- Кофе или чай?
И все. После этого я даже испугался спрашивать о сортах и тихонько пискнул:
- Чай.
Уходил он от меня очень довольным. В итоге я получил чудесный стеклянный чайник с янтарного цвета чаем и маленькую корзинку горячих и ароматных булочек.
Сегодня он не торопился ко мне подойти, а я не собирался его торопить, бесполезно и вредно для психики. Через пять минут сидения и смотрения на пустынный перекресток я заметил, что хозяин пропал из-за стойки. По звукам я понял, что он возится в подсобке. Еще через десять минут он вышел с подносом и направился ко мне. Он молча ставил на мой стол с подноса две чашки и два чайничка, огромное количество пирожных, печений, неизвестных мне сладостей и, конечно же, горячих булочек. Я с удивлением смотрел на него, а он молча продолжал все это размещать на столе. Я почему-то даже не удивился, как все то, что еле поместилось на столе, могло стоять на подносе. А когда поднос опустел, он весело подмигнул мне и добродушно спросил:
- Ну, чего гляделки выпучил?
- А что, мы кого-то ждем? – растеряно спросил я у него.
Хозяин изменился в лице, стал серьезен и сказал:
- Нет, все уже здесь. Больше никто не придет. Сегодня на этом перекрестке пересекутся только две судьбы.
- Моя и чья еще? Я больше никого тут не вижу. – Я осмотрел зал и еще раз убедился, что никого кроме меня и хозяина тут больше нет.
- Вот именно, никого кроме меня и тебя тут нет. И не будет. – сказал хозяин кафе и сел напротив меня.
Черт, неужели он может читать мои мысли? Как такое может быть?
- Не бойся, мысли я не читаю, - сказал он. – Просто порой достаточно внимательно посмотреть на человека и его реакцию на события, чтобы угадать то, что у него в голове. Мой один знакомый о таком поведении людей говорит "они слишком громко думают".
- Хорошие у вас знакомые, - не нашелся, что сказать еще я
- Да не знакомый он мне, он даже про меня не знает. А я про него знаю и про эти его слова тоже.
- Значит, сегодня в вашем кафе банкет заказан по наши судьбы? – начал понемногу соображать я.
- Да, но это не значит, что тебе не придется заплатить за еду, - весело улыбнулся он.
- На это я и не рассчитывал. Я уже достаточно хорошо вас знаю, - улыбнулся я ему в ответ.
- Ну, это слишком громкое заявление. Ты знаешь лишь то, что я никогда не отказываю себе в удовольствии стребовать что-нибудь полезное с клиентов. А об остальном ты даже не догадываешься.
- Согласен, вы правы, - капитулировал я. – И чем же займутся наши судьбы сегодня?
- Да ничем, будут отдыхать. Я давно не разговаривал. Вот и посидишь, послушаешь меня. – сказал хозяин лавки и ловко подхватив одно из печений, отправил себе в рот. – Ты угощайся, а то голодным останешься.
- Сначала я предпочитаю услышать цену за сегодняшний обед, - сказал я, глядя ему в глаза. А потом добавил, - За меня можете не бояться, я свое возьму, но только после того, как узнаю, что буду должен потом отдать за это.
- Еда сегодня абсолютно бесплатно, а вот за мои разговоры тебе придется заплатить.
- И чем же? Да и просто слушать я не смогу, я очень любопытен и у меня возникнет куча вопросов. И если вы не поможете мне с этой кучей, то она меня накроет с головой, – я готов был отдать многое за такой подарок судьбы и ждал, что цена будет соответственная.
- Вот этим и заплатишь. Тем, что будешь слушать и задавать вопросы.
Я думал он снова шутит, но его глаза были серьезны. Я уже не знал радоваться мне или жалеть. Потом махнул рукой, потому что никогда бы не простил себе, если бы упустил такой шанс. Схватил пирожное, которое лежало ближе всех ко мне, кинул себе в рот и кивнул ему.
- Я согласен.
- Да у тебя и выбора то не было особенного, - засмеялся хозяин кафе и налил нам из черного чайника какой-то густой темной жидкости.
- Что это? – поинтересовался я, пытаясь понять по запаху.
- Чай, - ответил он и сделал глоток, а потом добавил, - Наверное. Ничего вроде на вкус.
Я поверил, но первый глоток сделал маленький. И, как оказалось, не ошибся. Этот маленький глоток взорвался у меня во рту красочным фейерверком чудесных и незнакомых мне вкусов. Видимо, у меня все было написано на лице. Хозяин кафе веселился от души.
- Глотай скорей, - сквозь смех посоветовал он мне.
Что я и сделал. От чего внутри вспыхнуло тепло и волной прокатилось по телу. Я готов был поклясться, что в данную минуту от меня можно было бы запитать лампочку, и она бы светилась еще минут пять.
- Да, к этой штуке надо привыкнуть, - насмеявшись вдоволь, владелец кафе добродушно смотрел на мое растерянное выражение лица.
- Но ничего, привыкнешь еще. А пока возьми вот этот чайник, тут то, что ты пил, когда был у меня в первый раз. Чай, - писклявым и дрожащим голосом передразнил он меня и
снова захохотал.
У меня не было никакого желания обижаться. Даже наоборот, я расхохотался от души вместе с ним, вспоминая себя в тот день. Насмеявшись от души, я вдруг подумал, что даже не знаю, как его зовут. Про себя я его называл хозяин или владелец лавки, но обратится к нему таким образом никогда бы не подумал. Поэтому стал думать, как бы спросить у него, неудобно все же – столько раз уже тут был, а имени его не знаю.
Пока я пытался решить свой внутренний конфликт и придумать достойную формулировку своего вопроса, он, похоже, особо не мучился.
- Стафф, - представился он. – А ты, как мне известно Дарк?
- Все правильно, Стафф. Очень приятно.
- И мне приятно. А почему Дарк? Темный? Мрачный? Хмурый?
- Ну, вы и вопросы задаете, - искренне удивился я. – Не я же это имя себе придумал, а родители меня так назвали. Но если уж об этом заговорили, то я лично предпочитаю значение "неясный".
- Про родителей вопрос спорный. Это они тебе так сказали, что имя они тебе дали?
- Нет, я не помню своих родителей.
- Тогда откуда тебе знать, что это имя тебе дали они.
- Я просто знаю это. Я не помню ничего, что было со мной до того момента, как однажды очнулся на окраине этого города. Иногда мне снятся какие-то моменты из моей предыдущей жизни, до города. Но они очень смутные, и я почти ничего не помню из них.
- Ты, конечно, сейчас можешь попытаться обмануть меня, но себя-то ты так и не смог обмануть. Ты помнишь очень многое из того, что было до Города. Рад бы забыть, да не можешь. Учись жить с этим. Твои воспоминания - это твоя жизнь. Неужели ты готов отказаться от части своей жизни?
- А почему бы и нет? - я был смущен, зол и удивлен одновременно. – Ведь это я уже пережил, это все прошло и не повторится. Так почему бы не выкинуть это за ненадобностью?
- Выкинь, но тогда ты уже не будешь тем, кем ты являешься сейчас, - казалось, глаза Стаффа сияли холодным светом. Он был зол.
- Если ты выкинешь часть прожитого и пережитого, то будь уверен, что однажды снова столкнешься с ним и все заново переживешь. Ты готов к этому? Ты готов еще раз пережить все то, что так хочешь выбросить из своей жизни?
Я задумался ненадолго, а потом спросил:
- А вдруг не повторится?
- А вдруг сам знаешь, что только бывает, - огрызнулся Стафф. – "Доказано Занусси" и не спорь со старшими.
- Не буду. Сам знаю, но так хотелось верить, - я так и не договорил, во что мне хотелось верить, потому что Стафф пододвинул мне чашку с тем самым темным чаем.
- Ладно, забудь. Пожалуй, сейчас самое время тебе еще глоточек этого выпить.
- Да, думаю сейчас для этого самое время, - я закрыл глаза и сделал большой глоток, чуть ли не пол чашки.
- Д урак, - резюмировал Стафф, глядя на то, как я бешено с раскрытым ртом вращаю глазами, пытаясь вспомнить, как люди дышат.
Через несколько минут я уже чувствовал себя лучше, глаза перестали бегать по кругу, рот прикрылся, мысли успокоились, а дурацкая тоска залегла на самом дне сердца и, похоже, забыв про меня на время уснула.

- А что вы хотели рассказать мне? – вспомнил я причину этого застолья.
- Хотел немного поболтать с тобой про твой Город.
- Мой? – в который раз за сегодня удивился я.
- Мой? - снова передразнил меня Стафф выпучив глаза. - Да, твой. А чему ты удивляешься? Неужели ты так и не понял, что этот город целиком и полностью твой. Ты его тут соорудил. От маленького камешка в мостовой до огромных облаков в небе.
- Опять пытаетесь меня огорошить? Не выйдет, это не может быть правдой, потому что я сам его не знаю этот Город. Я периодически открываю какие-то новые для себя места в нем.
- Все очень просто. Вчера тебе еще просто не нужно было это место, а сегодня оно тебе позарез понадобилось и ты его придумываешь. А ноги тебя уже сами туда приносят.
- Не может быть!
Я не мог в это поверить. Еще бы! А вы бы смогли в такое поверить?
- Конечно, не может. Тебе бы пещерный человек так же сказал, если бы ты ему про самолеты рассказал.
- Это неудачное сравнение. Это же не пещерный человек самолет сделал, а спустя много столетий люди до этого дошли. А вы говорите мне, что Я создал Город. Из воздуха причем!
- Не из воздуха, а из несбывшегося, из тонкой ткани воспоминаний, из желаний и мечтаний. Из всего того, что так хотел иметь, но не нашел в себе сил приобрести. Но все эти чувства так сильны в тебе, что ты из них и сплел паутину улиц этого города. И продолжаешь плести.

Тут-то я и задумался. А Стафф никуда не торопился, сидел, попивал чай и с детским, как после долгой прогулки на свежем воздухе, аппетитом уминал сладости из разных корзинок на столе.
Минуты через две ход моих мыслей нарушил Стафф, громко хрустя каким-то маленьким печеньем. Я решил, что надо бы и мне немного подкрепиться, глупо думать на пустой желудок, тем более, когда столько всего на столе. Я взял какую- то булочку и, откинувшись спиной на стену, стал думать дальше. Вдруг, краем глаза я увидел какое-то движение на улице. Я резко подался вперед, на перекресток вышла Она. Рука инстинктивно потянулась к карману, в котором лежали завернутые в бумагу памяти ее улыбки. Стафф нахмурился.
- Ты же говорил, что сегодня здесь никого больше не будет! – не отрывая глаз от нее, сказал я.
- Да. Может что-то не так. Хотя, нужно подождать, - Стафф поднялся и пошел к стойке.
В тот же момент стол оказался пустым. Стафф нагнулся за стойкой и извлек из-под нее огромный мыльный пузырь. Он держал его руками, при этом абсолютно не церемонился с ним и не проявлял какой-то особенной осторожности. Было странно, что пузырь еще не лопнул. Он подошел ко мне и, кинув его мне, сказал:
- Лови.
Я аккуратно попытался его поймать, но он, едва коснувшись моей ладони, тут же лопнул, обдав меня холодными брызгами.
В тот же момент Она посмотрела на окно, за которым был я. Я не успел откинуться в тень. На ее лице появилась та самая улыбка. Та, которая заставляла вздрогнуть все, что только осталось во мне. А потом улыбка стала меняться. Не то, чтобы она пропала, нет, она была той же. Но ее глаза уже были не те. Ее глубокие яркие глаза вдруг помутнели и покрылись тонкой пленкой сожаления, потом по ним прошла рябь боли, а затем они покрылись тонким льдом безразличия. Она отвернулась и пошла обратно.
В этот момент я почувствовал теплую руку Стаффа у себя на затылке и провалился во тьму.

Когда я очнулся, я сидел под плотным навесом из зеленых листьев и смотрел на то, как сквозь них пробивалось слепящие солнечные лучи. Но мысли мои были не столь солнечны, как день. Я думал о том, что вносил хаос в жизни людей. Я незаметно и ненавязчиво просачивался в чужие жизни. Слово за словом, улыбка за улыбкой, где-то помолчав, где-то вздохнув, где-то просто оказывался рядом в нужный момент. А когда люди вдруг понимали, что я оказался в их жизни, то по ощущениям это походило на то, словно я ворвался в их накрепко заколоченные сердца. Они не понимали, как я там оказался, но я был там, и уходить не собирался. И все переворачивалось с ног на голову в их жизнях. Появлялись непонятные голоса и ощущения, до сих пор неизвестные им или забытые. Именно это и было хаосом. Хаосом, нарушившим привычный и размеренный ход их жизни.
Я не хотел этого. Больно понимать это. Поэтому-то я и оказался в этом городе. А точнее, я придумал этот город и ушел в него. Но и тут я продолжал делать тоже самое.
Белая холодная снежинка упала мне на руку. Я поднял глаза к небу. Не было никакой зеленой листвы, не было солнца. Были низкие черные тучи, из которых сыпались редкие снежинки. И были тонкие, черные и кривые как паучьи лапки ветви деревьев. Был сорок второй день весны. Было холодно и мерзко. Встав, я побрел в сторону виднеющегося на западе города, на шпилях крыш которого играли солнечные блики.

На самом высоком флюгере города за ним все это время наблюдала чья-то мечта. Как только она увидела, что Он встал и направился к городу, она кубарем скатилась по черепице и закричала: "Идет". В этот миг город ожил: река тихо зажурчала, распахнулись ставни, по улицам побежал ветер, шурша листвой и качая занавески в окнах. Город был рад его возвращению. Город скучал по Нему. А больше всех скучал луч света на чердаке одного из домов на площади города. Единственное окошко чердака выходило на другую сторону, и луч не мог видеть, как он возвращается. Но по скрипу флюгера он это сразу понял. "Как хорошо," - подумал луч – "когда к нам возвращаются те, кто уходил".

Город был рад его возвращению, но был ли Он рад снова вернуться в этот город?

Отредактировано Босоножка (2009-01-03 10:08:12)

Как это слов нет?! В русском языке их более 200 000 и ты не можешь найти там хоть одно? ; - )

Спасибо, приятно слышать то, что ты написала.

Как часто мы гуляем по этому городу? Как часто наши ноги идут куда-то по асфальтовым тротуарам, а мы в это время скользим по мощенным мостовым или качаемся на качелях под зеленым куполом векового дерева? Как часто нас влекут за собой призраки несбывшегося? Как часто на наши тени падают тени других? Почему наши тени в этом городе могут пересечься, наложиться друг на друга, а мы тем временем проходим мимо друг друга? Почему в этом огромном городе мы чаще всего приходим только в несколько домов, чаще смотрим за течением реки только с нескольких мостов, чаще укрываемся в тени нескольких деревьев?
В этом городе незаметно пропадают старые дома, так же незаметно появляются новые, которые, скорее всего, так же незаметно исчезнут. И лишь единицы останутся навсегда. Хотя навсегда это величина, которой мы измерить ничего не можем. Навсегда это намного больше, чем нам отведено.
Навсегда. это очень долго и очень обидно.

Безымянная площадь

Он вошел в город со стороны холмов. Холодный ветер подгонял его в спину, заставляя поднять воротник тонкой куртки и втягивать в плечи голову. Он на минуту застыл, прежде чем войти в город. Казалось, его что-то гнало прочь, но ветер последний раз толкнул его в спину и он шагнул на узкую мощенную улочку. Как только он шагнул на улочку города, ветер потерял к нему всякий интерес и принялся кружить опавшие листья и гудеть в трубах на крышах домов.
Он шел по очищенным от листьев дорожкам и думал о том, что идет по костям города. Ведь сверху, эти очищенные улочки выглядят как скелет города. Он шел в глубь города, а по сторонам от него ветер шуршал листьями, гоняя их с места на место.
Вдали показался мост, который он заметит еще не скоро, так как он смотрит себе под ноги, на мокрые камни мостовой. Грязные пятна, нанесенные сюда чьими-то ногами, стоптанные в мокрую кашу листья, напоминали ему гниющую плоть на скелете города. Ему не было противно, потому что он знал, что все когда-то умирает. Ему было безразлично.
Перед его глазами мелькнула черная лента старых досок. Они были настолько стары, что у него создалось впечатление, что уже скоро, под чьей-нибудь ногой эти доски проломятся и мост разрушится. Он нагнулся и отломил тонкую щепку от одной из досок. А потом шагнул на мост. На нем он задержался лишь на минуту, чтобы посмотреть на медленно текущую реку, несущую все ту же гниющую плоть города – опавшие листья. Вены, старые, набухшие вены. Силы сердца не хватает на то, чтобы гнать кровь по венам города, потому что кровь, зараженная гниющей плотью, отравила сердце, и оно тоже умирает. Он бросил щепку старого трухлявого дерева в старую реку – там ей и место.
Он пошел дальше, наблюдая за тем, как тело большого города умирает: краска на фасадах домов, не успевающих за день обсохнуть от утренних скользких туманов, облупилась; окна плотно закрыты ставнями. Город уже не мог открывать глаза. Яд ослабил его. Вокруг было тихо, лишь ветер шелестел. Это было еле слышное дыхание умирающего города.
Он снова очутился на мосту. На другом. Но разницы он не замечал. Он долго простоял на нем, смотря на тихую воду. Вдруг он содрогнулся от увиденного. Настолько нелепо и отталкивающе для него выглядел большой оранжевый цветок, плывущий меж кусками плоти умирающего города.
Город умирал, а он шагнул с моста и направился к центру города.

Она шла к городу со стороны леса. Ветер дул ей в лицо, а она улыбалась и подставляла ему свои распущенные волосы, наслаждаясь тем, как они развиваются на ветру. Казалось, что что-то манит ее из города, что-то неизвестное. Ветер сделал последнюю попытку, отчаянно бросившись на нее, но она лишь засмеялась и шагнула на узкую мощенную улочку города. И, как только ее нога коснулась камней улочки, ветер взвыл и умчался в лес, оставив лишь легкий ветерок, который весело гонял опавшие листья и кружил флюгера на крышах домов.
Она пошла по очищенной от листьев дорожке, но потом вдруг шагнула с нее и осторожно погрузила ноги в опавшие листья. Ей показалось, что она идет по мягкому ковру. И она вместе с ветром разбрасывала листья, покрывая ими вычищенные дорожки. Во дворе одного из домов она увидела цветы. На фоне желтых листьев эти цветы выглядели волшебно. У самого основания лепестки их были желтого цвета, но ближе к середине желтый переходил в оранжевый, а к верхушке лепестки были уже ярко красные. Она сорвала один. Вблизи она увидела, что гамма лепестка повторяла все цвета, которыми были окрашены опавшие листья в городе. А оранжевый и ярко красный очень удачно добавляли и оживляли цветок. Она воткнула цветок себе в волосы и вновь зашуршала листьями.
Вдали показался мост, и она, прям таки, полетела к нему. Она взметала в воздух листья, а ветерок подхватывал их и мчал по городу, разбрасывая часть из них по дорожкам, а часть, скидывая в реку. Ей было хорошо, она бежала в вихре листьев и смеялась. Она была счастлива.
Перед самым началом моста она остановилась и долго смотрела на старое дерево, из которого был сделан мост. Сколько лет это дерево простояло в лесу? Сколько оно видело, прежде чем его срубили и порезали на доски? Сколько ног ходило по нему? Сколько судеб оно видело? Она тихонько зашла на мост и посмотрела на реку. Казалось, что река была продолжением города. Деревья, отраженные в ее водах не были обнажены от листьев, потому что эти самые листья медленно плыли по воде и словно облепляли ветви отраженных деревьев. И уж чего бы она никогда не увидела в городе, а река дала ей увидеть, вполне может быть единственный раз в ее жизни, картину того, как листья переплывают от одного дерева к другому, словно деревья меняются своей листвой. Она наклонилась через перила, вспомнив о своем цветке, чтобы полюбоваться им, но он тут же выскользнул из ее волос и упал в воду. На фоне темной воды и опавших листьев он ярко горел оранжевым цветом, медленно уплывая от нее.
С легким сердцем она пошла дальше, наблюдая за тем, как город готовился к зимнему сну. Фасады домов, таких разных и красивых не портили появившиеся от времени трещинки красок. Ставни, глухо закрывающие окна, были искусно украшены резьбой. Тут и там раздавались тихие шорохи: скрип двери, шелест листвы, гул залетевшего в водосточную трубу ветерка. Это было похоже на деловое сопение ежика, торопящегося по, известным только ему, важным делам.
Незаметно она очутилась на еще одном мосту. Он абсолютно отличался от первого, хотя и был тоже из старого дерева. Но она понимала, что это абсолютно другой мост. Абсолютно другие судьбы крепко связаны с этим мостом. Она прикоснулась руками к его теплым перилам и закрыла глаза. Так она простояла долго. А когда открыла глаза, то первое, что увидела, это медленно плывущую щепку среди желтых листьев. Ей вдруг стало так грустно от этого, что она обернулась и быстро сошла с моста.
Она шла к центру города.

Вот и центральная площадь. Пустая. Лишь сумрак приближающейся ночи на ней. В этот миг зажигаются фонари, и площадь становится похожа на старую фотографию, при взгляде на которую становится невыносимо грустно от старых воспоминаний. Лишь два фонаря, один рядом с ним, второй напротив него на другой стороне площади, светятся ярким белым светом, вырывая его из этой фотографии, напоминая ему, что он не часть этой фотографии. А в белом круге второго фонаря лишь ветерок кружит несколько листьев. Он проходит медленно по часовой стрелке по периметру половину площади, до второго фонаря и на миг закрывает глаза. Затем он открывает глаза и видит в сете того фонаря силуэт. В ту же секунду все фонари на площади на мгновение гаснут, а когда они зажигаются, в круге белого света на другой стороне площади ничего нет. Все правильно - не может там никого быть, - думает он

Она выходит на центральную площадь города. Площадь пуста. Она так сказочна в сумраке спускающейся ночи. В этот миг зажигаются фонари, и площадь становится похожа на старую фотографию, при взгляде на которую светлая грусть овладевает тобой. Грусть от старых воспоминаний. Лишь два фонаря, один рядом с ней, второй напротив нее на другой стороне площади, светятся ярким белым светом, вырывая ее из этой фотографии, напоминая ей, что она не часть этой фотографии. Но она прекрасно осознает, что когда-то она была частью ее и навсегда останется в ней. А в белом круге второго фонаря лишь ветерок кружит несколько листьев. Она проходит медленно по часовой стрелке по периметру половину площади, до второго фонаря и на миг закрывает глаза. Затем она открывает глаза и видит в свете того фонаря силуэт. В ту же секунду все фонари на площади на мгновение гаснут, а когда они зажигаются, в круге белого света на другой стороне площади ничего нет. Все правильно - не может там никого быть, воображение разыгралось - думает она

Он проходит к центру площади и садится на край скамейки. Рядом раздается тихий шелест. Он поворачивает голову, но ничего не видит. Наверное, ветер, – думает он.

Она проходит к центру площади и садится на край скамейки. Рядом раздается тихий шелест. Она поворачивает голову, но ничего не видит. Видимо ветерок опять шутит, – думает она.

Он поднимает глаза к чернеющему небу, хмурит лоб. Потом смотрит на высокую башенку с круглым окном под самой крышей. От окна идет еле заметный теплый свет. Он оборачивается назад, чтобы проверить свою догадку. Когда он поворачивался, что-то на миг закрыло от него свет фонаря. Он резко поворачивается обратно. Нет, показалось, вот фонарь, вот он, вот площадь и больше никого. Он снова поворачивается назад. Так и есть – огромная белая луна висит низко над крышами домов. Видимо ее свет и отражается в окошке.

Она поднимает глаза к чернеющему небу, улыбается. Потом смотрит на высокую башенку с круглым окном под остроконечной крышей. От окна идет еле заметный теплый свет. Она смотрит на этот теплый свет и купается в нем. Вдруг, краем глаза она улавливает какое-то движение сбоку. Резко поворачивает голову. Нет, показалось, лишь ветерок где-то блуждает по пустынной площади. Она снова смотрит на окошко.

Он сидит еще какое-то время о чем-то думая, а потом медленно встает и идет в сторону белого круга фонаря.

Она смотрит на окошко, чему-то улыбается, а потом встает и идет к кругу, который напоминает ей о том, кто она.

Дойдя до центра круга, он останавливается.

Дойдя до центра круга, она останавливается.

Солнечный лучик на чердаке под самой крышей истошно пытается докричаться до них, хотя и знает, что не сможет. Он бьется в запыленное круглое окошко и кричит: ну обернитесь вы!!!

Он начинает оборачиваться..

Она начинает оборачиваться..

В этот момент все фонари на площаде гаснут.

Тень от тени бледным цветом
на дороге, средь листвы,
одинокий чертит контур,
заглушая им шаги.

Меж деревьев в тихом парке,
на дорожках, средь листвы,
с нераскрытым серным зОнтом,
в никуда плетешься ты.

Что забыл ты в этой ночи
на дороге всей в листве?
На дорожках парка мокрых
ты один, а тени две..

Отредактировано Босоножка (2009-01-09 16:24:09)

Этого Города не существует. Он появляется лишь тогда, когда я хочу, чтобы он появился. У этого мира нет конкретного места. Он появляется там, где он нужен мне. Бег его мостовых подчинен моей памяти. Архитектура домов отражает мое настроение. Невозможно придумать этот мир, создать. Он возникает сам, от столкновения других миров. Я не создаю его, я лишь открываю его. Он возникает из сплетенных ветром теней моих воспоминаний. Я могу идти в центре огромного города, спускаться в метро, сидеть в кафе или быть где угодно и делать, что угодно, но, как только я призову тень своего воспоминания, я оказываюсь в этом призрачном мире, в этом городе несбывшегося. И вот уже мои ботинки не стучат по асфальту серых дорог, а тихо ступают по мостовым или шуршат опавшей листвой на дорожках пустых аллей. Где именно я окажусь, решаю только я, только мое несбывшееся, всплывшее в моей памяти. Сады будут зелены на столько, насколько сейчас я хочу того. Мосты будут там, где мне нужно будет перебраться на другую сторону города. А быть может, река будет затянута холодным льдом моего воспоминания, и под ногами у меня будет скрипеть снег, а не шуршать листья. Город будет именно таким, каким он будет нужен мне. И лица тех, кого я тут увижу, будут знакомы, потому что именно я их сюда позвали. Потому и близки мне и знакомы камни мостовых и узкие улочки.
И если посмотреть повнимательней на этот город, то становится понятно, что все призрачные города похожи. В мире огромное количество людей, и воспоминания каждого складываются из разных событий, но из одой ткани. Ткани восприятия мира - ткани чувств. А чувств не так много, чтоб на каждого приходилось свое личное, индивидуальное чувство. Есть лишь нюансы, которые не мешают открытию улочек призрачного мира, а лишь вносят свои коррективы, определяя время года, тяжесть туч, цвет листьев и прочие особенности вашего города.
Здесь нет мастеров, нет наблюдающих, нет жителей. Здесь есть место только искренности. И если у вас нет силы быть искренним, то этот мир будет вашим личным. Кроме вас никто его не увидит и не прогуляется по его улицам. Эхо только ваших шагов будет перекатываться от дома к дому, и теряться в густых садах этого города. Это не хорошо и не плохо - это так, как нужно вам.
И вам нравится не мой призрачный мир. Вы просто видете в нем свой. Вам нравится ваш призрачный мир несбывшегося, так похожий на мой и на многие, многие другие.

"Ведь можно как-то иначе. Ну, не знаю я как, но чувствую, что можно. Без этих улочек, без ждущего на чердаке солнечного лучика, без высохших паутин воспоминаний. Ведь кроме собственной памяти ничего не держит в этом городе. Прям сейчас встать и уйти. Там, на окраине города, обязательно должен быть вокзал. Старый вокзал с высокими стенами, со  стеклянным потолком, с перроном, на котором обязательно должен быть столб с круглыми часами. И у них обязательно будет мутное от времени стекло, за которым стрелки вот уже много лет отсчитывают твою жизнь. И скамейка под ними. Для того чтобы сидеть на ней, ждать поезда и, изредка поднимая голову, смотреть сколько тебе осталось еще жить в этом городе. Ведь в другом городе будет другой вокзал, другая жизнь. А для другой жизни обязательно нужны другие часы. И сидя под старыми часами, вдруг слышишь шум приближающегося поезда. Это особенный поезд, это твой проводник между жизнью и жизнью".
Он вскакивает и, не оборачиваясь, идет через город. По цветущим садам, по мостам и улицам. Ему не нужно прощаться с городом, не нужно оборачиваться, чтобы запомнить этот город. Ведь он сам его создал. Улочка за улочкой. Старые двери вокзала с облупленной краской закрываются за ним, забирая его у города. Он выходит на перрон. Вот и часы, а под ними лавочка. Сквозь высокие стекла сводчатого потолка вокзала, солнце пытается пробиться до него, но грязные стекла искажают яркий свет, преломляют его и рассеивают. Вдали слышится шум. В конце перрона он видит медленно ползущее к нему огромное облако белого пара. Через какое-то время из пара появляется черная махина паровоза. За шумом пара и стуком колес он ничего не слышит. Из кабины ему улыбается машинист с уставшим морщинистым лицом, приподняв рукой свою форменную фуражку. А он сидит и не может даже пошевелиться. Последний скрип, поезд останавливается и с шумом выпускает из себя оставшийся пар. Зеленый вагон, на окнах белоснежные шторки. Тихо открывается дверь и появляется проводник. У него такая же теплая улыбка, как и у машиниста. На нем длинная форменная шинель и фуражка, несмотря на летнюю жару.
- Сколько времени до отправления? – спрашивает Он у проводника.
- Ровно столько, сколько вам понадобится, чтобы принять решение и сесть, - с улыбкой отвечает ему проводник.
- Ну, тогда вы можете тут надолго задержаться, - пытается пошутить Он.
- А мы никуда не торопимся. Нас никто не ждет, - снова улыбка.
"Другой город. Новый. А стоит ли? Ведь я его перекрою шаг за шагом, улочка за улочкой. Он обрастет паутиной моих воспоминаний так же, как оброс этот город. Пока я ношусь с ними как с ребенком, куда бы я не поехал, везде меня ждет мой город. Нет смысла бежать из места. Ведь все в голове. Нужно дать просто перегореть всему этому. И тогда не нужно будет искать новый город, а лишь навести порядок в этом городе".
Он медленно встал и пошел к дверям вокзала, проводник улыбался.
- Мы будем ждать.
Машинист завозился с приборами, в недрах паровоза начал зарождаться шум.
Он повернулся и улыбнулся.
- А знаете, что вы простаивать будете. Тут недалеко есть еще один прекрасный город. Там на перроне под часами сидит молодой человек в буденовке. Поезжайте туда. Он вас ждет.
Машинист и проводник улыбнулись ему и что-то сказали, но сквозь шум пара он их не расслышал. Он медленно вышел с вокзала и побрел в сторону Моста Забытых Желаний.
Поезд медленно отъезжал от перрона, а часы продолжали отсчитывать его жизнь